Перемена мест - Страница 39

Брести по темным коридорам второго этажа ночью оказалось куда менее приятно, чем днем. Мой маленький фонарик я зажигал только в крайнем случае – если мне казалось, что коридор загибает куда-то не туда. Хотя комната с сейфом обнаружилась там же, где я ее и оставил сегодня днем. Только дверь в комнату была крепко заперта. К суровому замку на двери нельзя было подобрать ключа, фирма гарантировала. Фирма, правда, не гарантировала, что ее изделие спасет ваше имущество ВО ВСЕХ случаях жизни. Например, тогда, когда болты к замку – наши и притом вкручены в обычную деревоплиту. Утрем нос фирме с помощью обычного перочинного ножика с двумя лезвиями. Я осторожно надавил, стараясь производить как можно меньше шума. Еще одно последнее движенье… Нет, это было предпоследнее. Вот оно, последнее!

Замок поддался. Точнее, скажем так: поддалась дверь. Замок остался защищать пустое место. В это место я и вошел.

В комнате царила замечательная темнота. Еще днем я заметил на окнах достаточно плотные шторы. Правильно, с ними красивее. А заодно и огонек моего фонарика из окна совсем не виден. Я включил свой фонарик и осмотрел сейфовый замок. Уроки вскрытия сейфов зарубежного производства давал мне сам пан Вольдемар Осецкий, профессионал международного класса, медвежатник божьей милостью. Он-то первый и объяснил мне, что бояться следует здоровенных наших ящиков, которые можно преодолеть только грубой силой. И, напротив, в европейских сейфах так много разных секретов, что они начинают, в конце концов, соперничать друг с другом и, при условии патриархального российского обращения с этими нежными тонкими созданиями, рано или поздно один фокус наедет на другой. Во время моего первого визита я обратил внимание, что здешнему «Октопусу» уже не меньше двух лет. А это означало… а это означало… Я оторвал две полоски скотча и крест-накрест наклеил их на замок, чтобы липкий слой попал на поверхность цифрового кода. После чего отклеил скотч обратно, одну шпильку засунул в замочную скважину, вторую – протолкнул в щель внизу дверцы и одновременно выставил на указателе произвольный код, сделав эту операцию трижды. Комбинированные замки – ключ плюс специальный код – казались защищенными на сто процентов. В случае, если в замочную скважину попадал не тот ключ, срабатывала система защиты и намертво стопорила замок. То же происходило, если трижды цифровой код устанавливался неправильно. Но вот защита от дурака здесь, похоже, не предполагала наличия наших дураков. Тех, которые будут тыкать в замочную скважину не отмычку, а всего лишь шпильку. И при этом выставлять идиотский код на указателе, который вдобавок стал липкий от скотча, что привело в действие другую хитроумную систему защиты. Нижняя шпилька в щели должна была привести в действие еще один механизм. Теоретически все четыре системы защиты должны были работать автономно, но при наших условиях эксплуатации между всеми этими фокусами – под действием коррозии и прочих забавных вещей – возникали любопытные неформальные отношения. Теперь, если привести в действие сразу все четыре системы, то срабатывал главный фокус. Запомни, – учил меня пан Вольдемар, со скуки превращавший рутинные допросы в увлекательные лекции, – в этом состоянии замок похож на собаку Павлова, которая получила сразу четыре противоречивых команды… – И что же случается с собакой? – любопытствовал я. – Очень просто, – усмехался Осецкий. – Она сходит с ума… Эту лекцию я и держал в уме, когда сделал последний шаг к цели: разбежавшись, ударил каблуком башмака по замку. Подошвы у меня мягкие, и звук вышел негромкий. Ударом был нанесен последний, завершающий штрих. Внутри замка что-то щелкнуло: собачка сошла с ума. Теперь сверхсекретный замок можно было открыть любым из четырех возможных способов. Я выбрал цифровой код и, ради смеха, выставил три шестерки. Потом повернул ручку. Тяжелая дверь со звяком приоткрылась, а потом и открылась совсем. Я немедленно осветил содержимое фонариком.

Жанна Сергеевна не зря заплатила два миллиона своим информаторам. Сведения оказались верными. На самой верхней полке в гордом одиночестве возлежала трехдюймовая дискета. А на средней полке… Я усмехнулся. Странно было бы иметь сейф – и не хранить там деньги. На соседней полке лежало три больших прозрачных полиэтиленовых пакета, набитых пачками купюр. По виду пачки состояли из банкнот по сто тысяч рублей.

Такой вариант я предвидел. Оставлять деньги на месте было глупо: даже и младенец бы догадался, что, если пропала дискета, а деньги нетронуты, то значит – замешана госпожа Володина. Присваивать деньги было, разумеется, не в моих правилах. Да и чисто технически вынести эту груду было бы непросто… Я не стал гадать. Еще днем я для себя решил эту дилемму. Взяв один, самый большой, пакет с деньгами, я аккуратно запихнул его в один из ящиков стола, принадлежащего давешнему молодцу Сергунчику. Пусть мальчик побалуется деньжатами, когда найдет. Но, скорее всего, найдут другие, и как после этого красавчик в итальянских туфлях сумеет все это объяснить, я не знаю и знать не хочу. Подозреваю, что особой радости эта приятная находка Сержику не принесет…

Оставалось еще сделать такой же подарок моим друзьям Коляну и Автоматчику. Заходить сейчас в дежурку было неразумно, но почему бы этим братцам не спрятать бабки, украденные у своей родной конторы, где-нибудь поблизости от дежурки? Допустим, в сортире. Я тихо-тихо спустился на первый этаж, убедился, что сортир пуст, и запихал в каждый из двух сливных бачков по полиэтиленовому пакету с купюрами. Пакеты замечательно поместились, словно бы они и были предназначены для того, чтобы прятать их в этом месте. Так-с, подарок готов. Теперь дискета. Я бережно вытащил дискету из прозрачного футлярчика, опустил ее во внутренний карман пиджака, а ей на смену положил в футлярчик другую, очень похожую, но пустую. Затем я хорошенечко, до хруста согнул ее и швырнул в мусорное ведро. Теперь им потребуется время, чтобы понять: это не их собственная дискета пришла в негодность от варварского обращения, а просто грабитель все подстроил. День, а то и полтора у нас в запасе есть.