Перемена мест - Страница 59

К оглавлению

59

Глава 4
ОЛИМПИЙСКИЕ ИГРЫ

Здание спорткомплекса «Олимпиец», центра московской книжной торговли и мекки книжных паломников всея Руси, издали сильно смахивало не то на огромный серебристый обрезок коленвала, почему-то поставленный на попа, не то на перевернутый граненый стакан с отрезанным донышком. Насколько я знаю, такой архитектурный стиль в 20-е годы именовался конструктивизмом. Однако именно эта неуклюжая махина из стекла и бетона к 20-м никакого отношения не имела, а сооружалась ударными темпами в самом конце 70-х, в преддверии великого спортивного события в Стране Советов. Предполагалось, что на Олимпиаде-80 все флаги в гости будут к нам и что представителям всего прогрессивного человечества найдется вдоволь места на трибунах. К сожалению, проектировщиков спорткомплекса забыли поставить в известность об одной познавательной экскурсии в 1979-м некоторого количества наших танков в одну маленькую мусульманскую страну; оттого-то годом позже прекрасные вместительные трибуны оказались наполовину пусты (или наполовину полны – как кому больше нравится). После того как все-таки отзвучали какие-то гимны, вручились какие-то медали и надутый гелием талисман Миша ушел в небеса, выяснилось, что эта громадина Москве не особенно нужна. Лужники прекрасно справлялись со своими обязанностями, и дублеров этому стадиону отнюдь не требовалось. Несколько лет подряд «Олимпиец» вел поистине жалкое существование: мероприятий в нем почти не проводилось, по огромным кольцеобразным коридорам здания-коленвала гуляли сквозняки, канализация выходила из стоя с регулярностью полнолуний. Звезды эстрады, рискнувшие арендовать главный зал «Олимпийца» для своих гала-концертов, простужались, теряли голоса и поклонников, а потому навсегда зарекались когда-либо иметь дело с этим архитектурным продуктом советской гигантомании…

«Олимпиец» спасли не спортсмены и не эстрадные певцы. Во второй половине 80-х, когда задули ветры перемен, в Москве возникли деловые люди, которым было плевать на сквозняки. Книжники сперва взяли в аренду, а затем и вовсе откупили у российского НОК спорткомплекс со всеми потрохами. Здание, плохо рассчитанное на публичные выступления, прекрасно сгодилось для крупномасштабных торговых операций; и когда руководители Лужников, спохватившись, стали отдавать свои воскресные трибуны неорганизованным барахольщикам, в «Олимпийце» уже давным-давно господствовали товарно-денежные отношения и царил тщательно продуманный порядок постоянно действующей книжной ярмарки. Отныне здесь было почти все, что выходило в стране из-под гутенбергова пресса. Это был водоворот, который засасывал в свою пасть миллионы томов в переплетах и обложках, в целлофане и в суперах. И это же был одновременно рог изобилия, через который любое издание, вышедшее где угодно, могло попасть в какую угодно точку страны. «Олимпиец» был биржей, барометром, академией наук и мотопомпой, великим магнитом для тех, кто готов был тратить деньги на бумагу, измазанную типографской краской и переплетенную ин-кварто или ин-фолио, и тем более для тех, кто умел обращать эту бумагу в деньги. Здесь я сам, скромный следователь МУРа и вечный завсегдатай развалов, однажды понял вдруг, что мне надо уходить с Петровки и в ЭТОМ мире заниматься частным сыском. За последние два-три года я не один раз бескорыстно помогал «Олимпийцу» – просто за то, что он есть на свете.

Сегодня наконец настала пора МНЕ принять ЕГО помощь. Если я сегодня и смогу уцелеть – то только ЗДЕСЬ. Если я и смогу их переиграть – то тоже ЗДЕСЬ. Моя программа-минимум на сегодня – выжить. Программа-максимум – выжить и кое-что узнать. Большего пока не требуется. Аминь.

Когда я вышел на станции «Проспект Мира», часы показывали семь утра. Вместе со мной вагон покинула толпа людей с сумками, рюкзаками и складными тележками. Все они двигались туда же, куда и я, возбужденно между собой переговариваясь. Это были книголюбы-одиночки или мелкие дилеры мелких фирм, приславших своих разведчиков за новинками и за информацией о конъюнктуре. Все они заранее волновались, что день может оказаться неудачным, и все предвкушали, что сегодня найдут здесь как раз то, что давно и безуспешно искали в других местах. Даже я, кого в «Олимпиец» привели совсем иные дела, машинально похлопал по карманам своего плаща, проверяя наличность. Жест был до отчаянности глупый. Однако на мгновение я ощутил странное, чуть ли не физическое неудобство от того, что у меня с собой мало денег и вовсе нет никакой сумки в руках. Очнись, Яша, сурово приказал я самому себе. Не время. Останешься в живых – потом накупишь книг, сколько душа пожелает. Ну, а если не повезет – некому будет разобраться даже с теми книгами, что тобой уже давно куплены. Впрочем, о печальном для меня исходе сегодняшней встречи лучше бы не думать. О таком варианте и так уже наверняка думают милые люди из «ИВЫ» и «Меркурия». Ладненько, пусть поломают себе головы. Или что у них есть еще там.

– Билетик входной не нужен? – возник сбоку пацан лет пятнадцати.

– Проездной! – отмахнулся я от жучка.

Очередь за входными билетами заворачивалась двойной спиралью и упиралась в единственную кассу. Смелые тинэйджеры сновали вокруг очереди на скейтах, предлагая те же билеты, но за двойную плату. Самые нетерпеливые и слабохарактерные из книголюбов, прикинув длину хвоста в кассу, не выдерживали пытки ожиданием и хватали билеты у перекупщиков Проблему с очередью, разумеется, можно было бы решить в полчаса, посадив в кассу пяток лишних продавцов. Но этого никто не собирался делать: такова была стратегия. Толпа создавала ажиотаж. Человек, мужественно выстоявший очередь или, тем более, взявший дорогой билет у жучка, просто не мог себе позволить уйти из книжного центра без покупки. Как я понял, эту истину маркетинговая служба «Олимпийца» открыла опытным путем и не собиралась отказываться от своей находки.

59