Перемена мест - Страница 92

Не доходя метров пяти до двери подъезда, я расстегнул верхнюю пуговицу плаща так, чтобы залихватски высунулся край моего фирменного белого шарфика. Кепку же, напротив, я натянул поглубже, а затем перешел с делового шага на неуверенную иноходь довольно-таки подвыпившего плейбоя. Такого, который уже набрался, но еще неплохо держится на ногах и не пьян в дупель. В доппель, черт его подери. Одним словом – навеселе.

– Есаул-есаул, не руби саксаул… под которым присел аксакал… – радостно пропел нетрезвый плейбой, входя в подъезд.

Если не считать моего пения, первый этаж был тих. Я же, со своей стороны, старался не орать, а эдак культурно напевал. Со стороны лестницы послышался шорох. Это были определенно не местные жители и не пряниковские соседи-бизнесмены. Так, засада. Но ждут они отнюдь не элегантного пьяницу. Значит, подпустят поближе.

– Та-ак… – протянул я противнейшим голосом, тычась в каждую дверь, словно молоденький щенок. – Третья квартира… четвертая квартира… пятая… а куда они дели восьмую?… – С каждым шагом я все ближе придвигался к лестнице. Полицейская дубинка в любую секунду могла прыгнуть из рукава в мою правую руку. Но первый ход обязаны были сделать они. Яков Семенович – гуманист. Он, к вашему сведению, старается не бить первым. Если возможно, то только в ответ. – И где же восьма-а-а… – С этими словами я свернул к лестнице.

Мне навстречу выступила немедленно серая тень и замахнулась. Всего теней было две. Они рассчитывали одним ударом вырубить не в меру любопытного алкаша, сунуть его отдыхать под лестницу и продолжать наблюдение. Но вышло по-иному.

– Есаул-есаул… – пропел плейбой в шарфике, ловко уклонился от удара и немедленно опустил свою дубинку на голову серого. Р-раз! И для страховки – еще разок! – Что ж ты бросил баул, и куда потерял саквояж? – Серый сейчас же обмяк, и я швырнул этот груз на руки его напарнику. Тот машинально подхватил обмякшее тело и доверчиво подставил мне голову в серой велюровой шляпе. Подозреваю, что я поступил не по-джентльменски: не стал ждать, пока второй из серых освободит руки от туши первого и примет боевую стойку. А просто с размаху врезал пару раз по серому велюру. Теперь они наконец повалились оба на пол. Обнявшись крепче двух друзей. Я надеялся, что их падение произойдет сравнительно тихо, однако ошибся. Одна из велюровых шляп скатилась с серой головы еще до окончательного падения, и эта голова, ничем не защищенная, ударилась о близлежащую (точнее, стоящую) трубу. Не знаю уж, в какой степени пострадала от этого голова, но тишина была неприятно нарушена звуком удара. Затем я услышал скрип и понял, что на втором этаже начинает медленно открываться дверь из пряниковского офиса. Кто-то, по-моему, был удивлен, что нетрезвое пение закончилось с таким шумом.

Я мысленно прикинул расстояние и понял, что никак не успею добежать до пряниковской двери к тому моменту, как она откроется. Но и стрелять было рано: эти старые подъезды – гулкие, как барабаны. Одного выстрела достаточно, чтобы тут все гремело. Я предчувствовал, что стрелять сегодня еще придется, но торопить это мгновение было самоубийственно глупо. Делать нечего – придется заняться метанием бумеранга. Я взвесил дубинку в руке, тщательно прицелился и представил себя австралийским аборигеном. Значит, вот там, в дверях, сейчас появится носорог, в велюровой шляпе. Домашний такой носорог, уже немного цивилизованный. Дверь послушно отворилась, и я снизу увидел сначала не шляпу, а то, что под шляпой: удивленную голову. В удивленной руке был зажат удивленный пистолет. Я думаю, удивление носорога стало еще более полным и окончательным, когда дубинка со всей скоростью ударила его по лицу. Возможно, в то мгновение он вообразил, что вернулась пора детских сказок и заколдованная дубинка, издали руководимая Емелей, действует в автономном режиме. Когда он очнется, подумал я, интересно будет расспросить его об ощущениях. Пока же любитель сказок шлепнулся внутрь помещения и издал при падении звук, еще более громкий, чем его коллега снизу. Раздумывать было уже некогда: я пулей взлетел вверх по лестнице, на ходу выдергивая из кобуры свой «Макаров». Три секунды неожиданности у меня есть, на четвертой они опомнятся.

В офис Пряника я ворвался точно между третьей и четвертой секундами, когда еще оставшаяся дееспособной парочка захватчиков пыталась переходить к активной обороне. Я навскидку выстрелил в одного из двух, перепрыгнул через уже пораженного дубинкой носорога и заорал оставшемуся:

– Ну!! Руки!! Стреляю!!!

В принципе, можно было так и не надсаживаться. Шумовое оформление создали уже без меня. Захватчик офиса, пораженный моим первым выстрелом в ногу, взвизгнул от боли и повалился на письменный стол, покрытый якобы парчой. Древность стола была поддельной, как и все древности у Пряника, а потому крышка легко разломилась, и раненый, стеная, упал в псевдопарчу и в обломки.

Захватчик, оставшийся невредимым, послушно поднял руки. Я понял, что недаром доверился инстинкту и оставил на развод именно его. Кажется, он и был старшим в этой команде. По крайней мере, у него наличествовала фирменная ивовая борода и вообще он чем-то походил на покойного Петра Петровича.

– О, Яков Семенович! – спокойно сказал очередной бородатый, приглядываясь ко мне. – Даже не узнал сначала, богатым будете… Если, конечно, УСПЕЕТЕ разбогатеть.

– Где Пряников? – крикнул я, угрожающе поводя пистолетом. – Считаю до трех!

Ивовый бородач улыбнулся:

– Здесь ваш Пряников. Да вы не нервничайте так. Я вот поспорил со своими коллегами. – Он небрежно кивнул в направлении поверженного носорога и раненого, который уже не визжал, а тихо поскуливал у стены. – Они были уверены, что после того, как вам подали условный сигнал… да, с аптекой это у него хитро получилось… после сигнала сюда вы точно не придете. А вот я, представьте, был уверен в обратном.